Несмотря на возросшие риски в связи с нынешней геополитической ситуацией, стратегические цели по устойчивому развитию промышленных предприятий остаются актуальными, так как они служат основой для выстраивания стабильного бизнеса. Кроме того, крупнейшие российские компании являются экспортерами в страны, где ESG-требования более строгие и при этом закреплены законодательно.

В подтверждение этому -  рост объема инвестиций российских компаний в повышение экологической эффективности - в период с 2018-го по 2033 год только по 36 проектам оцениваются в 443,89 млрд рублей.[1] Согласно исследованию, проведенному Лигой зеленых брендов в партнерстве с аналитической компанией Deloitte и автономной некоммерческой организацией «Российская система качества» («Роскачество»), у 78% опрошенных кадровый состав, отвечающий за устойчивое развитие, практически не изменился; 54% считают, что в связи со сложившейся ситуацией, в России должны быть разработаны собственные стандарты ESG.

В отраслевом разрезе в сфере экологической безопасности традиционно лидируют отрасли, характеризующиеся значительным загрязнением окружающей среды: энергетика, металлургическая и горнодобывающая промышленность. Экологические аспекты деятельности бизнеса находятся под пристальным вниманием контрольно-надзорных органов, местных жителей, некоммерческих организаций (НКО) и средств массовой информации (СМИ). Нарушения природоохранного законодательства и негативное воздействие на окружающую среду могут влиять не только на репутацию компании, но также приводить к штрафам, судебным искам и санкциям со стороны государственных органов, вплоть до приостановки деятельности и закрытия предприятия.

В новых условиях из четырех краеугольных факторов (риски – издержки – рост – доверие) решающими становятся те, что определяют, насколько те или иные проекты ESG-трансформации способны обеспечить минимизацию угроз и сохранить оптимальную себестоимость. Не даром так много в последнее время уделяется внимания энергоэффективности, ресурсоэффективности и цикличности (использованию вторичных материальных ресурсов, переработке, превращению отходов в доходы). Например, по данным за 2021 год, РУСАЛ довел долю отходов производства, которые возвращаются в замкнутый экономический цикл до 82% (эта цифра касается отходов всех дивизионов бизнеса, за исключением вскрышных пород, красных и нефелиновых шламов). Поставка отходов алюминиевого и глиноземного производства в другие сектора промышленности, где из них производятся высококачественные, востребованные потребительские товары, приносит компании несколько десятков миллионов долларов США дополнительной выручки и экономии от того, что они не направляются на захоронение. Эффект, по сути, тройной – сокращение издержек, связанных с размещением отходов и исчерпанием емкости полигонов, извлечение дополнительных доходов и снижение общей экологической нагрузки (включая сокращение выбросов парниковых газов).

Сейчас особенно важно не останавливаться в следовании принципам устойчивого развития в целях стабилизации социально-экономического баланса, наиболее эффективного использования и сохранения природных ресурсов для удовлетворения потребностей нынешнего и будущего поколений. В сложившихся условиях одним из приоритетных направлений устойчивого развития России является многоцелевое, непрерывное и неистощительное использование ресурсов, в том числе максимально полный возврат отходов в цикл производства. На эту цель должен работать национальный проект "Экология" и инициатива социально-экономического развития "Экономика замкнутого цикла". При этом правильно сформулированный перечень задач может обеспечить в том числе развитие новых технологий, необходимых для устойчивого функционирования экономики, а также создать новые рабочие места, новые компетенции.Здесь речь идет прежде всего, о промышленных отходах — с учетом недропользования на территории РФ их насчитывается более 8 млрд тонн.

Инновационный подход к решению подобных проблем может оказаться эффективнее «традиционных» методов. Отечественные коагулянты, флокулянты и деэмульгаторы, которые производятся на основе технологии биомикрогели из вторичных продуктов сельского хозяйства и деревообработки, могут снижать стоимость очистки воды до 1,5–3 раз, а также позволяют сокращать энергозатраты и уменьшать объемы отходов, передаваемых промышленными предприятиями на утилизацию. Подобные решения позволяют повышать экономическую эффективность, одновременно решая долгосрочные ESG-цели по сокращению количества вредных выбросов при очистке промышленных стоков импортозамещающими реагентами. Помимо этого, применение отечественных технологий снижает риск срыва поставок и зависимость крупных компаний от отдельных иностранных предприятий.

Так, на одном из предприятий «Северстали» благодаря применению диэмульгатора Биомикрогели^® BMG-P7удалось снизить количество нефтепродуктов в отработанных смазочно-охлаждающих жидкостях (СОЖ) в 250 раз и сократить общий объем жидких отходов, подлежащих утилизации, на 80%, уменьшив стоимость переработки в 2–3 раза по сравнению с традиционными способами. В данном случае компания смогла не только сократить финансовые затраты и повысить эффективность технических процессов, но и снизить уровень загрязнения окружающей среды.

Другой пример - на одном из объектов РЖД – локомотивном депо - новые нормативы администрации городского округа обязали снизить концентрации нефтепродуктов в сточных водах более, чем втрое. При ремонте и обслуживании подвижного состава тепловозов и вагонов вода загрязняется нефтепродуктами, а также минеральными и органическими взвесями, поверхностно-активными веществами и солями металлов. Применение инновационного флокулянта на основе технологии биомикрогели позволило выполнить требование по соответствию нормам и принести экономическую выгоду, сократив расходы в 2–3 раза. Кроме того, применение инновационных решений на основе биомикрогелей в том числе позволяет "РЖД" лидировать на высоких позициях в ESG-рейтингах в рамках установленных принципов устойчивого развития компании.

Хотя внедрение ESG-технологий явно демонстрирует ряд преимуществ, многие промышленные предприятия сталкиваются с определенными барьерами на этапе внедрения принципов устойчивого развития. Например, отсутствие преференций для экологичной продукции при закупках для государственных и муниципальных нужд (т.н. «зеленые» закупки). Сегодня государство на всех уровнях является одним из крупнейших потребителей товаров и услуг, однако определяющим фактором при их закупке по-прежнему является цена, а вовсе не те экологические или иные социально значимые характеристики, которыми могут по праву гордиться российские предприятия, отвечающие передовым стандартам. Приоритет для «зеленой» продукции означал бы, что поддержку и гарантированные объемы сбыта не только для государственных нужд, но и для смежных отраслей получили бы производители, поставляющие на рынок материалы и продукцию с низким углеродным и общим экологическим следом, с большим содержанием переработанных (вторичных) материальных ресурсов либо высоким коэффициентом цикличности – пригодности к переработке и т.д. Еще один барьер – зачастую руководители, отвечающие за ESG-политику часто занимают незаслуженно низкие позиции в иерархии компании: они редко входят в топ-менеджмент. Не имея реальных рычагов управления, они не могут обеспечить реальную ESG-трансформацию компании. Кроме того, российское законодательство не содержит положений, которые бы обязывали организовывать экологическую службу как структурную единицу предприятия. Федеральный закон №7-ФЗ «Об охране окружающей среды» содержит только косвенное упоминание о необходимости организации структурного подразделения. Можно предположить, что отсутствие обязательного требования приводит к тому, что количество компаний, закрепивших ответственность за экологические вопросы, невелико, что, в свою очередь, может приводить к отсутствию прямого контроля за природоохранной деятельностью в компании и к низкой эффективности управления экологическими аспектами.

Переход на ESG – это долгий и достаточно трудоемкий процесс, который может занять не один месяц и даже не один год с учетом необходимости разработки правильной стратегии и поэтапного внедрения на всех уровнях компании. Сейчас главная задача отечественных компаний в этом направлении – не сбавлять обороты и продолжать развивать свой бизнес, активно внедряя принципы устойчивого развития.

Вовлеченность крупных промышленных предприятий в ESGпринципы может стать главной составляющей успешности компании и ответственного ведения бизнеса, а также драйвером создания самостоятельной конкурентоспособной инновационной экономики России.

Несмотря на возросшие риски в связи с нынешней геополитической ситуацией, стратегические цели по устойчивому развитию промышленных предприятий остаются актуальными, так как они служат основой для выстраивания стабильного бизнеса. Кроме того, крупнейшие российские компании являются экспортерами в страны, где ESG-требования более строгие и при этом закреплены законодательно.

В подтверждение этому -  рост объема инвестиций российских компаний в повышение экологической эффективности - в период с 2018-го по 2033 год только по 36 проектам оцениваются в 443,89 млрд рублей.[1] Согласно исследованию, проведенному Лигой зеленых брендов в партнерстве с аналитической компанией Deloitte и автономной некоммерческой организацией «Российская система качества» («Роскачество»), у 78% опрошенных кадровый состав, отвечающий за устойчивое развитие, практически не изменился; 54% считают, что в связи со сложившейся ситуацией, в России должны быть разработаны собственные стандарты ESG.

В отраслевом разрезе в сфере экологической безопасности традиционно лидируют отрасли, характеризующиеся значительным загрязнением окружающей среды: энергетика, металлургическая и горнодобывающая промышленность. Экологические аспекты деятельности бизнеса находятся под пристальным вниманием контрольно-надзорных органов, местных жителей, некоммерческих организаций (НКО) и средств массовой информации (СМИ). Нарушения природоохранного законодательства и негативное воздействие на окружающую среду могут влиять не только на репутацию компании, но также приводить к штрафам, судебным искам и санкциям со стороны государственных органов, вплоть до приостановки деятельности и закрытия предприятия.

В новых условиях из четырех краеугольных факторов (риски – издержки – рост – доверие) решающими становятся те, что определяют, насколько те или иные проекты ESG-трансформации способны обеспечить минимизацию угроз и сохранить оптимальную себестоимость. Не даром так много в последнее время уделяется внимания энергоэффективности, ресурсоэффективности и цикличности (использованию вторичных материальных ресурсов, переработке, превращению отходов в доходы). Например, по данным за 2021 год, РУСАЛ довел долю отходов производства, которые возвращаются в замкнутый экономический цикл до 82% (эта цифра касается отходов всех дивизионов бизнеса, за исключением вскрышных пород, красных и нефелиновых шламов). Поставка отходов алюминиевого и глиноземного производства в другие сектора промышленности, где из них производятся высококачественные, востребованные потребительские товары, приносит компании несколько десятков миллионов долларов США дополнительной выручки и экономии от того, что они не направляются на захоронение. Эффект, по сути, тройной – сокращение издержек, связанных с размещением отходов и исчерпанием емкости полигонов, извлечение дополнительных доходов и снижение общей экологической нагрузки (включая сокращение выбросов парниковых газов).

Сейчас особенно важно не останавливаться в следовании принципам устойчивого развития в целях стабилизации социально-экономического баланса, наиболее эффективного использования и сохранения природных ресурсов для удовлетворения потребностей нынешнего и будущего поколений. В сложившихся условиях одним из приоритетных направлений устойчивого развития России является многоцелевое, непрерывное и неистощительное использование ресурсов, в том числе максимально полный возврат отходов в цикл производства. На эту цель должен работать национальный проект "Экология" и инициатива социально-экономического развития "Экономика замкнутого цикла". При этом правильно сформулированный перечень задач может обеспечить в том числе развитие новых технологий, необходимых для устойчивого функционирования экономики, а также создать новые рабочие места, новые компетенции. Здесь речь идет прежде всего, о промышленных отходах — с учетом недропользования на территории РФ их насчитывается более 8 млрд тонн.

Инновационный подход к решению подобных проблем может оказаться эффективнее «традиционных» методов. Отечественные коагулянты, флокулянты и деэмульгаторы, которые производятся на основе технологии биомикрогели из вторичных продуктов сельского хозяйства и деревообработки, могут снижать стоимость очистки воды до 1,5–3 раз, а также позволяют сокращать энергозатраты и уменьшать объемы отходов, передаваемых промышленными предприятиями на утилизацию. Подобные решения позволяют повышать экономическую эффективность, одновременно решая долгосрочные ESG-цели по сокращению количества вредных выбросов при очистке промышленных стоков импортозамещающими реагентами. Помимо этого, применение отечественных технологий снижает риск срыва поставок и зависимость крупных компаний от отдельных иностранных предприятий.

Так, на одном из предприятий «Северстали» благодаря применению диэмульгатора Биомикрогели^® BMG-P7удалось снизить количество нефтепродуктов в отработанных смазочно-охлаждающих жидкостях (СОЖ) в 250 раз и сократить общий объем жидких отходов, подлежащих утилизации, на 80%, уменьшив стоимость переработки в 2–3 раза по сравнению с традиционными способами. В данном случае компания смогла не только сократить финансовые затраты и повысить эффективность технических процессов, но и снизить уровень загрязнения окружающей среды.

Другой пример - на одном из объектов РЖД – локомотивном депо - новые нормативы администрации городского округа обязали снизить концентрации нефтепродуктов в сточных водах более, чем втрое. При ремонте и обслуживании подвижного состава тепловозов и вагонов вода загрязняется нефтепродуктами, а также минеральными и органическими взвесями, поверхностно-активными веществами и солями металлов. Применение инновационного флокулянта на